Невеста декабриста

Уютный дом, а за стеною вьюга, И от нее слышнее тишина… Три дня не видно дорогого друга. Два дня столица слухами полна. И вдруг зовут… В передней — пахнет стужей. И он стоит, в пушистый снег одет… — Зачем вы здесь? Входите же… Бестужев!.. И будто бы ждала — «Прощай, Анет!..» Ты только вскрикнешь, боль прервет дыханье, Повиснешь на руках, и — миг — туман… И все прошло… А руки — руки няни… И в доме тишь, а за окном — буран. И станет ясно: все непоправимо. Над всем висит и властвует беда. Ушел прямой, уверенный, любимый, И ничему не сбыться никогда. И потекут часы тяжелых буден… Как страшно знать, что это был конец. При имени его, веселом,— будет Креститься мать и хмуриться отец. И окружат тебя другие люди, Пусть часто неплохие — что с того? Такой свободы строгой в них не будет, Веселого не будет ничего. Их будет жалко, но потом уныло Тебе самой наедине с судьбой. Их той тяжелой силой придавило, С которой он вступал, как равный, в бой. И будет шепот в мягких воянах вальса. Но где ж тот шепот, чтобы заглушил «Прощай, Анет!..» и холод, что остался, Ворвавшись в дверь, когда он уходил… Ты только через многие недели Узнаешь приговор… И станешь ты В снах светлых видеть: дальние метели, Морозный воздух. Ясность широты. В кибитках, шестернею запряженных, Мимо родных, заснеженных дубрав. Вот в эти сны ко многим едут жены… Они — вольны. Любимым — нету прав, Но ты — жива, и ты живешь невольно. Руки попросит милый граф-корнет. Что ж! Сносный брак. Отец и мать — довольны. И все равно «Прощай!.. Прощай, Анет…». И будет жизнь. И будет все как надо: Довольство, блеск, круженье при дворе… Но будет сниться: снежная прохлада… Просторный воздух… сосны в серебре.